О заботах Бориса Петровича и внезапном прибавлении в его отряде. О злоключениях Бузюкиных и их благополучном завершении.
А Борис Петрович вовсе и не подозревал о тех колоссальных изменениях, которым подверглось блошиное сообщество после его – такого краткосрочного и такого скандального посещения. Положа коготки на сердце, он о том и не задумывался. И вообще у Бориса Петровича были заботы поважнее. Он был недоволен. Всё пошло не так, как ему представлялось. Малолетние неслухи, которые последовали за ним в сказочное Эльдорадо, вопреки ожиданиям, не желали становиться податливым материалом для воспитания в них нового мышления. Они вовсю веселились, озорничали, и, в целом, вели себя в точности так, как и привыкли себя вести в блошином сообществе. И хотя Борис Петрович обладал огромным житейским опытом и багажом знаний о путешествиях и выживании в суровых условиях дикой местности Мухи, он с большим трудом завладевал вниманием своих спутников, пытаясь донести до них суть своих великих замыслов и философских воззрений, к которым он пришёл, скитаясь в одиночестве. Хотя о самих его странствиях, молодёжь слушала весьма охотно. Даже братья Малявкины, с коими в силу их непоседливости возникало особенно много хлопот.
Но всё было бы не так скверно, если бы не непредвиденное обстоятельство, которое и вовсе ввергло Бориску в тоску. А обстоятельство это явилось из буйных зарослей Мухи в лице семейства Бузюкиных…
***
Как мы помним, мирные шахтёры Бузюкины были всем семейством унесены в неизвестном направлении, когда на них обрушилась беспощадная стихия. То есть, попросту, когда Муха решил почесаться. Друзья и знакомые посокрушались об их пропаже, да и зажили дальше привычным побытом, и думать забыв о том, что жило когда-то в блошином обществе такое семейство – Бузюкины. Возможно, никто бы про них и не вспомнил, но судьбе было угодно, чтобы их имена оказались вписаны в историю.
В тот самый злосчастный для почтенного семейства день, когда Муха почесался, они совершили чудесное воздушное путешествие, будучи подняты стихией в воздух, и пролетев множество блошиных прыжков над бескрайними мушиными просторами. Окажись на месте Бузюкиных тот же Борис Петрович, он, пожалуй, получил бы экзистенциальное удовольствие от вынужденного перелёта. Быть может, он даже сделал бы по пути два-три географических открытия и неожиданные философские выводы, но судьба и на Мухе имеет такое же странное чувство юмора, как и в других мирах. Она дарует возможности тем, кто воспринимает их всего лишь как повод для паники. Именно так и восприняли Бузюкины свой незапланированный перелёт. Впрочем, после благополучного приземления где-то в необитаемых дебрях Мухи, их смятение только усилилось. Да что там! Они поняли, что до того, не имели ни малейшего понятия о том, что такое паника.
Дело в том, что благопристойное шахтёрское семейство, привыкшее жить в благонадёжном блошином обществе, понятия не имело о существовании необитаемых областей. Бузюкины, запросто добывавшие себе пропитание в привычных им обжитых условиях, попросту растерялись, попав в непроходимую дикую растительность. Они не знали ни как вести себя в одиночестве, ни что их ожидает за вон тем вот большим, страшным колтуном. Они даже не сообразили, как им добыть себе пропитание в новых условиях. Блуждая по зарослям Мухи, несчастные очень быстро одичали и начали утрачивать свой респектабельный блошиный облик. Дикая местность, по которой, по-видимому, никогда ранее не скакала блоха, представлялась скитальцам неприветливой и враждебной. Добывать ископаемые в этой девственной, не тронутой блошиной цивилизацией местности, Бузюкины даже не догадались попробовать. После пары дней голодных скитаний, уставший Бузюкин-старший услышал голоса, которые начали убеждать его, что Бузюкина скрывает в своём декольте недельный запас ископаемых. На вопрос Бузюкина о том, откуда мог взяться у Бузюкиной этот самый запас, голоса что-то смущённо и невнятно мычали. Никто не знает, что голоса вещали самой Бузюкиной, но на третьи сутки она начала как-то странно посматривать на подростков Бузюкиных… Неизвестно до чего бы дошли бедолаги, если бы провидению (или – кто знает – просто беспорядочным блужданиям наугад?) не было угодно вывести их прямо на отряд Бориса Петровича.
Бориска, вообще-то, совершенно не возражал против увеличения своего отряда. Но свалившиеся на него (как снег на голову) Бузюкины явно не соответствовали его представлениям о соратниках. Они и в великом блошином сообществе-то слыли гражданами скучными, ничем не примечательными и ничем не интересующимися. А уж Бориске-то, с его тягой к приключениям и философским размышлениям, Бузюкины и вовсе показались докучливыми спутниками. К тому же, малость тронувшимися умом. В свою очередь, Бузюкины также были не в восторге от Бориски, который показался им не менее сумасшедшим, чем они сами показались Борису Петровичу. Впрочем, к запасам съестного, которыми обладал этот сумасшедший, Бузюкины отнеслись с благосклонностью и энтузиазмом.